МИТЧЕНКО Виталий Степанович

Каллиграфия — кардиограмма времени

Во время работы над сборником стихов украинских поэтов эпохи барокко мне в руки попали палеографические материалы по истории украинской каллиграфии XVII—XVIII веков. Это огромный, малоизученный художниками пласт старославянского культурного наследия, который имеет право на жизнь в сегодняшней «семиосфере» (Б. Герчук).

Занятия станковой каллиграфией связаны у меня с увлечением поэтическим словом. Каллиграфию сравнивают с музыкой, балетом, танцем — для меня это всё-таки поэзия. Даже наборный стихотворный текст зачастую смотрится красивой графической конструкцией, а в удачной каллиграфической интерпретации он приобретает новую жизнь.

На мой взгляд, каллиграфия, оригинальный почерк — это один из способов самовыражения художника (и любого человека вообще, ведь в бытовом почерке тоже раскрывается характер и настроение пишущего). Художник интерпретирует своим почерком отдельные слова и фразы, изменяет ритмику строки, темп написания, конфигурацию фразы, используя иногда особый нажим или цвет… И всё-таки хозяином текста остаётся автор слов.

Но бывает и так: рука каллиграфа перестаёт подчиняться литературе и превращает буквенные знаки в абстракцию — слово тонет в глубинах подсознания. Для меня абстрактная каллиграфия — это иероглифы-деревья на фоне осеннего неба, это безмолвие сухих трав, тонущих в тончайшей паутине, это граффити на древних валунах и стенах соборов. Их язык невозможно понять, но можно почувствовать графическую пульсацию линий и пространственный ритм.

А иногда свои условия фразе начинает диктовать Буква. Буква-символ, Буква-знак, Буква-слово, Буква-аллитерация. Буква доминирует над фразой и подсказывает художнику оригинальный пластический ход.

Меня очень интересует, как писатели относятся к графике букв. Вспомним незабвенного Акакия Акакиевича из гоголевской «Шинели». Рассуждения князя Мышкина в романе Достоевского. Или менее известный образ — описание фигуры урядника, составленное из букв «фита» и «херъ», в «Истории села Горюхина» А. Пушкина. Гимн буквам кириллицы в стихотворении А. Вознесенского «Мелодия Кирилла и Мефодия» или фраза из И. Бродского: «Сад тёмен, словно тесно набранное ж». Этот список можно продолжить. Писатели напоминают нам, художникам, о том, что буква — это не только абстрактная конфигурация, но и образ.

Итак, каллиграфия для меня — это источник вдохновения во время работы над шрифтовым оформлением книг. Это возможность импровизировать с текстом. И наконец, историческая кириллическая каллиграфия — обширное поле для изучения оригинальных начертаний литер с целью их адаптации в стихию современного дизайна.

Вначале каллиграфия была для меня просто одной из составляющих материальной культуры. Но постепенно в мире красивого письма для меня открывались всё новые и новые перспективы.