МАКАРЕМИ Хассан

Интервью в «Курьере ЮНЕСКО»

2009, номер 5
Каллиграфия — искусство музыки слова

© Hassan Makaremi
«Наскальная живопись и права человека», картина художника Хасcана Макареми

«Персидская каллиграфия отличается рядом заимствований, а китайская остаётся по-прежнему верной местной традиции»,  — говорит иранский каллиграф и психоаналитик Хассан Макареми. Однако, вне зависимости от традиций, каллиграфия отражает «наше присутствие в мире».

Во время прошедшего в мае в штаб-квартире ЮНЕСКО Фестиваля культурного разнообразия Хассан Макареми и известный китайский мастер каллиграфии Фан Зенг выступили с докладами на тему «Каллиграфия: разные подходы». В своём интервью с Моник Куратье для «Курьера ЮНЕСКО» он объясняет, как персидская каллиграфическая манера позволила ему реализовать свои идеи в области цвета и динамики, свой собственный подход, одновременно поэтически интуитивный и строго научный.

Всё племя Адамово — тело одно,
Из праха единого сотворено.
Коль тела одна только ранена часть,
То телу всему в трепетание впасть.
Над горем людским ты не плакал вовек,—
Так скажут ли люди, что ты человек?

Стихотворение Саади, известного персидского поэта XIII века,
помещено на фронтоне штаб-квартиры ООН в Нью-Йорке.

Что вас объединяет с китайским каллиграфом Фан Зенгом и что различает?

Прежде всего, у нас с ним общее отношение к природе. Мы видим одинаково и то, что видим, стремимся отразить с помощью каллиграфии. Не забывайте, что каллиграфия — искусство стилизации письма, оно было создано как результат наблюдения за природой. В своём перечне визуальных форм Марк Чангизи, учёный из Rensselaer Polytechnic Institute в Трое (США), выделяет полсотни элементов, встречающихся как в природе, так и в четырёх видах письменности (клинопись, египетские иероглифы, китайские иероглифы, язык майя). Для Фан Зенга и для меня каллиграфия — «наше присутствие в мире».

Что нас различает? Наше отношение к социальной стороне жизни. Китайская каллиграфия родилась 4 000 лет назад и глубоко связана с природой. Существует прямая связь между наскальными рисунками и пиктограммами, которые, впрочем, не изменились за много тысячелетий. Вот почему кисть китайского каллиграфа постоянно изображает лошадь, быка или тигра. Только талант мастера отмеряет ритм прошедшего времени.

Персидская же каллиграфия, напротив, имеет много заимствований. Я имею в виду, например, письменность куфи (угловатую и геометрическую) и накх (мягкую и округлую), корни которой — арабские, после XIV века она обратилась к природе, к мягким её изгибам, характерным для стиля насталик, который вдохновляет меня в творчестве. Вот вам пример: яйцо в этом стиле письма символизируется соблазнительной петлёй, которая, кажется, взлетит с лёгкостью ресницы…

Монгольские, арабские, турецкие, индийские и другие влияния через язык жеста, а значит, и через язык каллиграфии привели к тому, что персидская каллиграфия стала уделять внимание также стилизованному взгляду на «говорящее существо», на существо, которое живёт в городе. Китайская каллиграфия, со своей стороны, остаётся верной природе, её сублимацией. Почему? Я не специалист по философии Дальнего Востока, но думаю, что ответ можно найти в проповедуемом буддизмом отказе от желаний.

© DR
Стихотворение Саади, известного персидского поэта XIII века

Ваша встреча с мастером Фан Зенгом ведь не просто сумма объединяющих и отличающих качеств. Разве нет у вас впечатления, что между вами установилось подлинное взаимопонимание?

Уже сам факт, что мы выставляемся рядом, — это диалог, диалог между тем, что нас объединяет и разъединяет. Плоды этого диалога? Да просто сама жизнь! Наше призвание — рисовать кистью изгибы Вселенной — есть послание о том, что человечество, при всём его разнообразии, едино.

Если я часто использую образ дерева, то потому, что у человечества общие корни, питающие его единство, и тысячи ветвей, составляющие его разнообразие (это его народы, одновременно столь разные и смешанные). А неисчислимая листва, которая колышется на ветру, создана высшим духом. Без глубоких корней, без ветвей, частью погибающих, частью разрастающихся, без постоянно возрождающихся листьев дерево не может выжить.

Вы спросите: как же агрессия и насилие? Они от того, что некоторые народы или люди считают себя особыми, не принадлежащими к этому общему «дереву» человечества. А ведь без этого чувства принадлежности к одному роду и признания разнообразия человечеству не выжить. Таков смысл нашего обмена — китайского и персидского каллиграфов. Таков и смысл послания ООН, поместившей на фронтоне своей штаб-квартиры в Нью-Йорке поэму известного персидского поэта Саади (см. в рамке), и послания ЮНЕСКО, с которой я буду счастлив сотрудничать и дальше во имя «культурного разнообразия в диалоге».

© Hassan Makaremi
«Танцующий дервиш» Хассана Макареми

Почему каллиграфия не популярна на Западе? Что она может ему дать сегодня?

Начиная с XVI века Запад сделал выбор в пользу скорости и эффективности, стремясь, в частности, подчинить себе природу. На Востоке предпочли с ней «говорить», «писать» — широким мазком или тонким штрихом — её изгибы и пустоты, одним словом, оставлять пространство для трактовки, для свободы…

Я не против дипломированных учёных, отстаивающих чёткость, ясность и точность. Но я считаю, что клавиатура компьютера никогда не сможет заменить человеческую руку. Думаю, что сегодня каллиграфия имеет дополнительную ценность, поскольку своим близким природе движением каллиграф-философ-поэт, подобно крутящемуся в ритуальном танце дервишу, обращает слова Вселенной в песню. Это и есть каллиграфия насталик — алхимия жизни!