Буквы в Сокольниках

Григорий Ревзин о Музее каллиграфии

Этот музей как-то пугающе эфемерен. Хотя лихая, немного гусарская по росчерку надпись «Современный музей каллиграфии» встречает вас уже на входе в Сокольнический парк, всё же парк этот так демократичен, что мысль о каллиграфии там возникает в последнюю очередь. Идти туда надо по 5-й Лучевой аллее, мимо замечательного конструктивистского шахматно-шашечного клуба, вокруг которого тусуются доходяги-ханурики с пивком и водочкой — видимо, в душе шахматисты. Когда дойдёшь, то упираешься в павильончик из сайдинга, выстроенный явно как временное сооружение и с мыслью по преимуществу торговой. Он последний в обширном ряду ангаров, где располагаются промышленные выставки, но самый маленький из них, этакий сын полка. Это и есть Музей каллиграфии, хотя возникает ощущение, что сейчас-то он есть, а завтра не будет. Спешите видеть!

Но если войти внутрь, то всё это как-то отменится. Там очень европейская качественная, изысканная минималистская экспозиция. Я был в музеях дизайна в Лондоне и во Франкфурте, могу сказать уверенно: они бы таким залам сильно позавидовали. У них примерно то же, но как-то запущеннее, захламлённее. А тут прямо совсем с иголочки.

Этот музей обязан своим возникновением специфике характера хозяина Московской выставочной компании (MVK) Алексея Шабурова. Этот джентльмен, гонщик, лыжник и дзюдоист, в 1990-е годы создавший компанию на базе сильно запущенного выставочного комплекса Сокольнического парка, постоянно проводит громкие акции. То он открыл музей на Северном полюсе в честь экспедиции Папанина, то полетел по маршруту Чкалова, то устроил выставку на Эйфелевой башне. В общем-то характерный пиар путинского времени — помесь экстрима, шальных денег и патриотизма. Но, вероятно, ощущение спортивной опасности, которого ищут джентльмены путинского призыва, вкупе с патриотическими жестами, страхующими их от неспортивных опасностей со стороны государства, должны уравновешиваться в их характере склонностью к вдумчивой и кропотливой работе. Во всяком случае, я не вижу возможности иначе объяснить странную для гонщика и летчика любовь к каллиграфии.

Впрочем, и здесь не обошлось без специфических реверансов в сторону вертикали. Как сообщает пресс-релиз музея, жемчужиной коллекции является переписанный от руки текст российской Конституции. С точки зрения графического дизайна, это не слишком занимательный документ, переписанный неинтересным уставом, причём с неприятно-компьютерными эффектами одинакового интерлиньяжа и одинаковыми, не зависящими от площади буквы расстояниями между буквами, что с точки зрения классической каллиграфии совсем не очень. Но сама идея современной российской Конституции, написанной древнерусскими буквами, забавна. Года четыре назад духовный отец русской приватизации Виталий Найшуль выступал с идеей, что поскольку слова, из которых состоит Конституция — президент, федерация, референдум, – не очень понятны русским людям, то надо бы переписать Конституцию, заменив их коренными словами языка. Мне запомнилась статья 11 переписанной так Конституции: «Россией правит Царь. Царь правит бессменно двунашесть лет, первый раз Царя народ выбирает на шесть лет, а другой раз перевыбирает ещё на шесть, а доле нет». Смысл Конституции действительно становился куда понятнее. Хоть сам текст Алексей Шабуров не менял, но выглядит она в этом древнерусском виде как-то по-найшулевски.

Вообще же, русский отдел — самый слабый в музее. Там в основном ксероксы с исторических документов, и зачем это надо — непонятно. Вычурные же образцы шрифтов, которые вывешены на стенах, заставляют вспомнить известное среди наших графических дизайнеров мнение, что кириллический шрифт вообще сильно проигрывает латинице. Безобразную восходящую перекладину у «И», отвратительный развал на части у «Ы», вывернутость «Я» относительно r, мелкий дачный штакетничек «Ш» и «Щ» и глубокое отчаяние от собственной несуразности у «Ъ» (мало ведь всего остального, ещё эта палочка назад, эдакий последний приветик) не в состоянии исправить никакой графический гений. Хотя это и не совсем правда, и, на мой взгляд, русские шрифты на основе антиквы изящны, как виртуозно уложенные в размер и рифму русские сложноподчинённые предложения. Но как раз этого слоя русских антикв в музее нет, а есть лишь диковатые эксцессы на основе устава и полуустава.

Зато какая там коллекция японцев, китайцев и корейцев! У меня всё же возникло ощущение, что дзюдо господин Шабуров увлекается искренне, а не потому что Путин; уж очень он чувствует японцев. В принципе из них одних и можно было бы составить коллекцию музея, и, кстати, так у них и происходит во время фестиваля сакуры (в этом году с 14 апреля), когда к графическому дизайну они прибавляют все остальное японское — от боевых искусств до кухни. Но иероглифы! Как они прекрасны! И как поразителен характер людей в них! Там, где у китайца в иероглифе воспитанное благоговение перед математическим порядком каких-то шкафчиков, там у японца эмоциональный взрыв, бой с тенью, молниеносная точность спонтанного движения кистью. Прелесть что такое!

Ну, рядом с этим материалом проигрывает что угодно, но всё же Тору, переписанную Абрамом Гершем Борщевским, посмотреть стоит. Нет, это не так уж красиво, но в самом движении пера, в этой настойчивости горизонталей, проходящих из буквы в букву, из слова в слово, так ощущается гортанная распевность интонации, что кажется, будто слышишь голос, читающий этот текст, и даже он как бы начинает раскачиваться в глазах, повторяя едва что не заклинательную интонацию. Будто это текст и нотная запись вместе.

Что же касается индусов, то их, на мой взгляд, не надо. У Петрушевской в одном рассказе есть такие слова: «Индия пусть. Странное место, но пусть». А я скажу — не пусть! Это что ж такое, что даже рукопись они исхитряются превратить в какой-то пёстренький орнамент, будто перед нами не благородный манускрипт, а танцевальная сцена из индийского сериала! Уважаемый Алексей Юрьевич, как поклонник каллиграфии поклонника каллиграфии прошу Вас заменить этот предмет графического искусства на какой-нибудь другой, более соответствующий высокому статусу санскрита как отца всех индоевропейских языков. Раз уж вам удалось сотворить такое в Сокольниках, держите себя в руках и не допускайте в шрифтах эстетики развесёлых женских шаровар. Что за цыганщина в серьезном учреждении?

И вы знаете, там на удивление интересная мусульманская коллекция. Вообще, в Москве сейчас очень мало мест, где можно увидеть, что мусульманский мир — это невероятно рафинированная, разветвлённая и разнообразная культура, просто проникнуться к ней уважением. И хотя здесь, конечно, не представлено всё разнообразие классических мусульманских шрифтов, но тем не менее даже современные вещи из Татарстана, Иордании, Ирана не могут не восхищать. Особенно мне запомнился дивный иорданский лист, где шрифт превращен в минималистский архитектурный лабиринт, напоминающий планы древних дворцов. Единственное, пожалуй, я бы всё же не решился написать под аятом l`a ll`ahi ill`a l`ah перевод «нет божества кроме Бога». Всё же по-русски это принято слышать в форме «нет бога кроме Аллаха», и хотя ваш перевод более точен, но как-то это неканонически звучит и может, наверное, и покоробить.

Как писал Фазиль Искандер, которому тут исполнилось 80: «Эх, время, в котором стоим!» Ведь если взглянуть на всё это со стороны, то как-то фантастично это выглядит. Этот парк с хануриками, эти выставки то ли зубоврачебного, то ли деревообрабатывающего оборудования, эти металлические ангары с отделкой дешёвым сайдингом, этот то ли почётный полярник, то ли дзюдоист, и вдруг из ничего — коллекция вот такого! Жалко будет, если это всё не выживет, хотя как может музей выживать в таком павильоне, тоже малопонятно. Может, им отдадут шахматно-шашечный клуб? Всё же занятный памятник конструктивизма. И тоже, боюсь, долго не протянет. Пропьют.

КВЦ «Сокольники», улица Сокольнический вал, 1, павильон N 7, 728 7758. Музей работает зимой по предварительной договоренности, летом — ежедневно, вход свободный.

Источник: газета «Коммерсант-Weekend»

Вернуться к списку