Начало каллиграфической иллюминации Библии в Белоруссии

Книга, которой нынче исполнился 501 год, имеет необычную судьбу. Начало истории и биография создателя списка первой белорусской Библии хорошо известны (чрезвычайная редкость для такой древности) — это благодаря сохранившемуся последнему листу с большой припиской книгописца. Приписка даже имеет своё заглавие: «О написавшем книги сия».
Переписчик сообщает, что он выходец из города Торопца, а был он десятым сыном в семье (оттого и назван Матвей Десятый). Матвей с гордостью пишет, что один из его братьев — игумен Предтеченского монастыря в Полоцке Евфимий. Сохранившееся Полоцкое Евангелие XIV в. из монастыря Иоанна Предтечи имеет вкладную запись, датированную 1507 г.: «А при том месте были добрые люди игоумнъ святого Ивана Еоуфимеи Торопка с братиею...». Прозвище предтеченского игумена «Торопка», что значит «из Торопца», является подтверждением приписки Матвея Десятого. Можно предположить, что через брата, полоцкого предтеченского игумена, Матвей Десятый был знаком и с уроженцем Полоцка Франциском Скориной; оба переводчика библейских книг были людьми одного круга.
«Десятоглав» Матвея Иоанновича переписан на 545 листах большого (30,7x19,5 см) формата, он включает большинство книг Ветхого и весь Новый Завет. Присутствие здесь же неканонической книги «Менандр» не является чем-либо необычным для славянского средневековья: «Менандр» часто списывали вместе со сборником «Пчела» и с книгами Библии — Премудростью и Притчами Соломона, Иисусом Сираховым.
На каждой странице 35 строк текста вписаны так, что остаются широкие поля. Поля заняты многочисленными пометами, которые сделал сам писец и владельцы рукописи в позднейшее время. Сам писец на полях отмечает номера глав и зачал, показания параллельных чтений, вставляет слова, которые пропущены при переписке, помещает значки тайнописи, рисунки руки с вытянутым указательным пальцем, что в славянской традиции значило «обрати внимание!». В небольшом «Вступлении» Матвей сообщает, что библейские книги, подобно пчелиному соту, «изложены от всех во едину».
Каллиграфия «Десятоглава» впечатляет изящностью, оформление книги богато и разнообразно. Почерк Матвея не остается неизменным на протяжении всей работы. Иногда он мельче, иногда больше и грубее (размеры букв 2–3 мм). В некоторой степени это зависело от качества чернил и заточки гусиных (лебединых) перьев. Красивый почерк в сочетании с широкими полями, равномерное чередование коричневых и красных чернил производят большое эстетическое впечатление. В Новом Завете, кроме этого, текст написан золотом и синей краской. При этом золото употребляется для цитат из Ветхого Завета и для выделений слов и наук Иисуса Христа, синей краской написаны ремарки, которые вводят прямую речь. Поэтому, если страницы Старого Завета захватывают утончённостью и гармоничностью украшений, страницы Нового Завета впечатляют роскошью и фантазией декоративного мастерства писца. Каллиграфическое искусство Матвея Десятого проявилось и в том, что он написанную строку использует как орнамент — например, в петлях и завитках букв фразы «Величит душа моя Господа и возрадовася Дух мой о Бозе Спасе моем» спрятаны буквы имени «Матвей Десятый».
Часть декора рукописи составляют написанные вязью многочисленные заголовки, как и заголовок Евангелия от Луки, вписанный красным цветом по-гречески. Интересная особенность в оформлении книги «Плач Иеремии». В её еврейском оригинале первые четыре главы разбиты на 22 раздела по числу букв еврейского алфавита, и каждая из букв стоит в заглавии своей части. Этот порядок был сохранён Матвеем Десятым. Во всех пяти главах на поле чернилами нарисованы еврейские буквы с их названиями кириллицей. Некириллические греческие и еврейские буквы, кроме смысловой, несут ещё и дополнительную, эстетическую нагрузку. И при исполнении заголовков писец меняет цвет чернил: иногда они просто красные, либо золотые, либо синие, иногда эти цвета сочетаются. Замечательным украшением служат более 250 больших инициалов, выписанных красками с золотом. Перед началом больших разделов текста помещены 20 цветных виньеток с цветочными и листовыми орнаментами.
В начале книги «Псалтирь» находится трёхчастная миниатюра, сюжет которой восходит к апокрифическому преданию «Како написася царем Давидом Псалтирь». Верхняя часть показывает помазание Давида и писание под диктовку Софии, премудрости Божией, Псалтири, две другие — исполнение Псалтири: на средней царь Давид поёт первый псалом, вокруг него музыканты, слева ликоучитель Идифум учит юношей танцевать; на нижней — также обучение танцам ликоучителя Асафа и группа людей, которые поют псалом. Фигуры ликоучителей в обоих случаях вынесены за рамку миниатюры, на левое поле листа.
Идея составить в Великом Княжестве Литовском свой, литовско-белорусский, не хуже, чем в соседнем Новгороде, список Библии осуществлялась с помощью первых чиновников Великокняжеского двора. Иметь в государстве полный перевод Библии было престижно для православной Литвы. Для великого князя литовского Александра Ягеллона такая книга была бы важным аргументом в политической борьбе со своим тестем, великим князем московским Иваном III, который владел на то время единственным новгородским Геннадиевским списком.
Матвей сообщает в приписке, что работа была начата «в граде, нарицаемом Вильни, при великом князе Александре, бывшем королем Польским, великим князем Литовским, Руским, Жомоитским, а митрополите киевском и Всеа Руси Ионе, а воеводе Виленском Миколае Радивиловичи...», а закончена «в монастыри Пречистыя Благовещения, нарицаемом Супрасль в державе благовернаго христолюбивого вельможи Александра Ходкевича». Тем временем в 1506 году неожиданно, в возрасте 46 лет, умиpaeт король и великий князь Александр Ягеллон (ходили упорные слухи о том, что его отравили). На посад вступил Жигимонт I, который был далёк от того, чтобы поддерживать начинания своих православных подданных.
После смерти короля Матвей Десятый, пользуясь опекунством Александра Ходкевича, переехал из столицы в Супрасльский монастырь, чтобы закончить книгу. В приписке просматривается осознание важности выполненной работы: традиционное проклятие тому, кто «отдалил» вклад от церкви, и обещание рассудиться на страшном суде имеют одну очень любопытную оговорку — Матвей позволяет «отдалить» книгу, если это понадобится «для великой церковной потребы». Возможно, в это же время Матвей Иванович обучал сына Ходкевича — Григория Александровича, будущего создателя Заблудовской типографии и покровителя печатника Ивана Фёдорова. В своей пространной приписке Матвей сообщает, что списал книгу, не уточняя того, кто выполнил миниатюру, инициалы, заставки. Вполне вероятно, что это сделали мастера виленского митрополичьего скриптория.
Прошли столетия. Шикарный кодекс, переписанный Матвеем Десятым, оставался в далёком Супрасльском монастыре, затерянном в лесах Блудовской пущи, а в монастырском Памяннике оставалось имя «шляхетного Матвея Иоанновича» (из этого видно, что монахом он не стал). В середине XIX века рукопись Матвея Десятого вывез из монастыря преподаватель Жировицкой семинарии Павел Доброхотов, а в 1911 году книга перешла в библиотеку Петербургской академии наук.
Уже много лет научная общественность обсуждает вопрос о факсимильном издании «Десятоглава» — оно не только снабдило бы уникальным первоисточником историка искусства и исследователя славянской библиистики, но и украсило бы любое библиофильское собрание прекрасным — королевским — кодексом эпохи Ренессанса.